– Вы утверждаете, что это была спецоперация по перевозке стрелкового оружия, гранатометов, боеприпасов и одного миномета?

– Я не могу знать точно о таких операциях, а если и знала бы, то не разглашала бы военную и государственную тайну. Я просто говорю вам в теории, для чего нужно оружие противника. Такое оружие, во-первых, нужно для проведения диверсий на той стороне. Во-вторых, для того, чтобы отслеживать и фиксировать поставки российского оружия и боеприпасов. У нас четвертый год идет война, и запасы оружия у них (пророссийских сепаратистов в Донбассе. – РС) на несуществующих «захваченных (у вооруженных сил Украины. – РС) складах» все не заканчиваются.

Нужно также отслеживать, какие новые виды вооружений появляются на неконтролируемых территориях, где и какие заводы там начали производить боеприпасы или отдельные виды оружия. Тот же одинокий миномет, что вез Рубан, – это как раз такое оружие, производство которого пытаются наладить на неподконтрольной территории, в городе Стаханов Луганской области.

В-третьих, нужно отслеживать, не появляются ли там боеприпасы и вооружения с нашей стороны, нет ли продажи и предательства. В конце концов, склады у нас рвутся и горят регулярно. Когда вывозятся мелкие партии оружия и боеприпасов с той стороны, с них можно «снять» много информации о ситуации на тех территориях.

– Что вам предъявляют на допросах в СБУ?

– Я была один раз на допросе в СБУ, и у меня есть повестка – вызов на второй допрос. Пока мне ничего не предъявляют. Я уже говорила, что готова дать любые показания под детектором лжи и при максимально широкой прямой трансляции, чтобы рассказать правду.

Генеральный прокурор зарегистрировал на меня три представления в Верховную Раду. Я должна с ними ознакомиться и в течение пяти дней выработать свою правовую позицию. На сегодня я с этим представлением еще не знакома и даже не прочла материалы полностью. Но в среду, 21 марта, должен заседать регламентный комитет Верховной Рады, и в четверг Рада должна проголосовать.

– Есть шансы, что украинский парламент проголосует за ваш арест? У вас много друзей в Верховной Раде?

– В парламенте ни у кого нет друзей. Политики не дружат друг с другом, они используют друг друга: сегодня они выгодны друг другу, но завтра могут друг друга продать. Поэтому я не могу вам ничего конкретного сказать о тактике голосования Верховной Рады в четверг. Но, конечно же, у украинской власти сейчас есть желание убрать меня из политики, и я не могу преду***ать результат, который будет получен в четверг.

– А как будет выглядеть это голосование?

– Это будут три голосования. На три запроса генерального прокурора – три решения Верховной Рады. Первое – о снятии депутатской неприкосновенности, второе – об открытии уголовного дела и возможности привлечь меня к суду. А третьим будет разрешение на арест Надежды Савченко. Необязательно, что проголосуют по всем трем позициям положительно. Возможно, обойдется и без ареста.

​– А у вас есть план на случай ареста?

– Какой может быть план на случай ареста?! Я уже была в тюрьме, и меня не пугают ни война, ни плен, ни камера. Чем меня может еще испугать наша власть?

– Ну а вы можете ее испугать? Что это за история с пистолетом и тремя гранатами в вашей сумке в зале заседаний Верховной Рады?

– Тут нужно четко проговорить простые факты. Я – народный депутат Украины, и меня и мои вещи не может досматривать кто бы то ни было в Верховной Раде, есть закон. Я зашла, и у одного из гостей Верховной Рады возникло предположение, что я вооружена. А я не стала это опровергать и обсуждать! Соответственно, этих гранат и пистолета никто не видел, просто человек оперативно распространил паническую информацию. Были ли они там, я скажу только под детектором лжи и в прямом эфире.

Так что 15 марта была фантазия отдельных людей и их предположения. Но как же было приятно потом увидеть реакцию зала Верховной Рады! Я никогда не видела таких испуганных глаз в парламенте! Я не видела их, когда милиция билась с народом, когда лилась кровь, я не видела таких глаз, когда шли сообщения об обстрелах городов в Донбассе, проблемах на фронте… Депутаты всегда спокойны, циничны и фривольны. При любых известиях они говорят в основном о своем, и вдруг они первый раз почувствовали угрозу для себя лично. Так приятно было выяснить, что люди власти знают, что они смертны! Как же они были напуганы, как бежали из зала…

И из зала, кстати, никто меня не выводил, там просто остались на своих местах старые знакомые, бывшие сотники Майдана, которые почему-то не испугались, а подошли и спросили: «Надя, ты что, серьезно?» Мы пошутили и пошли покурить. Ну и все.

– То есть это была ситуация, доведенная до абсурда?

– Да! И вся эта история с судом, арестом тоже будет доведена до абсурда. Власть хочет быть смешной, власть будет смешной. Стране это полезно!

– Вы не считаете, что все эти скандалы повлияют на репутацию политика Савченко?

– Моя репутация вся построена на скандалах! Запросите в любой поисковой системе мою фамилию – и получите удивительный результат. Я два года провела в тюрьме, два года на свободе и все время остаюсь в топе новостных запросов практически во всем мире.

То, что говорю я, говорят наши люди на каждой кухне и на каждой улице – и про Верховную Раду, и про президента, и про генерального прокурора. Тут просто есть одно «но». У украинцев исторически бурная кровь, мы свободолюбивы и постоянно выходим на Майдан, протестуем, воюем, требуем справедливости. Это факт. И если такой народ смогут загнать «под плинтус», вот это будет трагедия. Если наши люди прекратят говорить на кухнях и писать в интернете: «Вот бы вас взорвать и добить из автомата», то власть победит народ, и мы станем похожи на Россию (фашистское государство, признанное Законом Украины от 20.02.18 страной-агрессором). Вот этого допустить нельзя.

– То есть организации, которая завозила оружие и планировала вооруженный мятеж, нет?

– Да, как вы говорите «вооруженной организации» – нет, завоз оружия – это спецоперации и противостояние разных спецслужб. А вот разговоры такие есть, и чем они будут громче, абсурдней, тем будет лучше.

– Когда вы в последний раз были в Донецке?

– Перед последним освобождением военнопленных, в ноябре, ездила к нашим ребятам туда, передала им вещи, собрали им тут посылки, одежду. Из тюрьмы человеку ведь нужно в чем-то достойном выйти. Как раз ребятам из ССО (Сил специальных операций. – РС) передавала. Я им честно сказала, что может так случиться: заберут их не всех, но свобода раньше или позже придет и не нужно ни на кого обижаться. Пыталась подготовить их к такой ситуации, как могла.

В Донецке в итоге осталось трое спецназовцев важных, которых должны были отдать, но в последний момент придержали. Жены двоих бойцов и сестра третьего из этих ребят играют большую роль в украинском движении за освобождение пленных. И двух бойцов в Луганске и этих троих из Донецка еще предстоит освобождать, и я стараюсь изо всех сил над этим продолжать работать. Это ребята из 3-го и 8-го отдельных полков спецназа.

– Скажите, а сценарий введения международных миротворцев в Донбасс возможен, с вашей точки зрения?

– Он неэффективен и плох для Украины. Это, кстати, очень хорошо понимают и наши западные партнеры. На самом деле миротворцы не восстанавливают суверенитет, введение миротворческого контингента, как правило, фиксирует ту ситуацию, которая уже сложилась, и надолго ее замораживает.

Для Украины то, что люди очень долго остаются в замороженной ситуации, разделенные линией фронта, очень плохо. Нужно искать все варианты выстраивания политических, культурных, экономических связей между людьми и территориями. Если оставить нынешнюю ситуацию надолго, у нас просто вырастет поколение (а может, и не одно) людей, которые не будет ощущать себя одной страной и одним народом. А это очень страшно. Я сама служила в миротворческом контингенте в Ираке и могу сказать, что комендантский час, перестрелки и присутствие чужих военных скорее фиксируют противостояние, чем его разрешают, – заявила украинский политик Надежда Савченко.